Вологодская художница Ирина Кольцова: «Ананасы, икра и шампанское…»

- Наша одноклассница по одиннадцатой школе Вологды всегда для нас будет молода и, главное - пока мы помним – она здесь, с нами! – пишут сегодня те, кто еще помнит Ирину на этой Земле. 

А помнить становится все сложнее. Ведь в наше безумное время, когда самые страшные новости живут 15-20 минут, когда кровавые подробности питают наш мозг лишь на один вечер, и мы готовы принять снова и снова дозу информации как иглу с раствором. Это – нужное отступление, потому что у Ирины за ее 33 лет сложилась такая судьба, которой позавидовал бы автор самого крутого бестселлера.   

- За 33 года она нарисовала около 400 работ. Тщательно анализируя все ее картины, начинаешь невольно думать, что она предчувствовала свой быстрый уход, поэтому торопилась показать талант как можно шире, точнее донести свои чувства до каждого, - пишет еще один знавший ее автор.

Ирина родилась в феврале 1963 года в Вожеге Вологодской области. Закончила 10 классов уже в Вологде. Потом были истфак Вологодского «педа»,  работа директором  Долоцкой восьмилетки в Устюженском районе. 

Потом снова был вологодский период. Он включил в себя учительство в родной 11-й школе, и последнее – Вологодское областное Управление внешних сношений – было такое в Администрации области. 

Рисовать Ирина начала рано, особенно ей удавались изображения лошади. Их множество – они скачут, играют, купаются. Ирина – самоучка. Тщательно изучала анатомию  животных, кропотливо прорисовывала каждый мускул на теле. Любовь к грациозным лошадям прослеживается на протяжении всего творческого пути.

- В 1986 году Ирина создала цикл работ «Мироздание и мифология». Она была влюблена в таинственный мир мифов. Именно поэтому у нее много графики с изображением богов, нимф. Это такие картины как «Бог - отец», «Богиня-мать», «Древний Бог», «Нифела - Богиня облаков», «Менада». Ирину называли «женщиной серебряного века», «женщиной модерна», - ну и так далее. Цитировать больше не будем, хотя в интернете очень мало о ней. 

- Я помню ее, была даже немного дружна лет пять, видела, как развивается ее иногда бесшабашная жизнь, - вспоминает в разговоре с журналистом портала «Вологда-Поиск» вологжанка Ольга. – У нее была масса романов, Ирина любила художников, поэтов. И причисляла себя  к ним. Этакая богиня богемы. Я ее не осуждала, а когда она решила рожать – одна из всех не отговаривала. Хотя светило местной онкологии Бритвин категорически запретил – Кольцова тогда уже была тяжело больна и оперирована.

Ее жизнелюбию можно было поучиться. И с тех пор Ирина уже не расставалась с кистью, тушью, бумагой. Перед смертью написала две последние картины «Прощальный танец» и «Счастье материнства». Женька родился осенью 1995 года! 

Про отца его мы не знали. Это потом начались разборки. Мать Зоя Павловна приходила ко мне и плакала: «Ирина умирает, как быть? С кем Женька останется?..»

Что я могла ответить? 

Ирина умерла в декабре 1996 года. Перед смертью мы навестили ее. Она, казалось, ни о чем не догадывалась. Со смехом рассказала, как ходила записывать Женю в ЗАГС с его отцом. Жене было больше года, а  у нее – огромный живот от болезни. Чиновницы спросили у отца, кивая на огромный живот Ирины: «Второго малыша записывать тоже спустя год придете?..» Они не могли знать, что у нее отказала печень, и через две недели ее не станет.

В тот последний наш разговор мы слушали щебетание Ирины. Она лежала на больничной койке отделения гинекологии и мечтала: «Женька вырастет, отправим его на учебу в Германию. Или в Англию». Мы прятали глаза от нее и друг от друга. Понимала ли она, что умирает? Она же медалистка была! Неглупая.
Положили на тумбочку дежурные яблоки и лимоны. Время было трудное, бедное. Мы вышли во двор, оглушенные, закурили. Неожиданно в окне второго этажа увидели Ирину. Ее бледное круглое лицо светилось в окне и терялось в бликах темнеющего декабрьского дня. Ирина слабо махала нам рукой. Мы плакали. Все равно она этого не видела.   

Потом снова были долгие скандалы, обезумевшая от двойного горя мать сначала отдала Женю отцу, потом пыталась вернуть квартиру – ведь у нее была еще и младшая дочь, а квартиру она покупала для Ирины сама.   

Мы по четыре часа говорили с ней, решали, как быть. Я ходила к отцу на переговоры. Мы делали ей выставки работ. Какие-то продались, что-то она подарила.

Ей помогали Михаил Суров, Александр Лукичев, Олег Южаков. О ней писали в газеты журналисты Михаил Скляр, Владимир Аринин,  Александр Пиралов, Татьяна Охотникова, Татьяна Гаранина, Вера Маленькая, Наталия Лосева.     

Как долго не могла мать Ирины утешиться! Она буквально лежала в засаде около детского садика, потом - школы в страхе, что ее заметят и вызовут милицию. Женя был ее мечтой! Увидеть его! Обнять! Она так страдала, боялась, что он забудет ее навсегда. 

А потом она утешилась. Ее младшая дочь Света родила ей двоих внуков. Там начались иные проблемы, и это – совсем другая история.

Я не отследила, когда Зоя Павловна Кузнецова ушла в мир иной. Как-то сначала перестала звонить. Потом – и на звонки отвечать. А потом какое-то пустое время началось – ковид, запреты… Позже узнала: умерла и ее увезли к дочери, рядом, в Вожегу. 

Листаю старые газетные статьи, посвященные ее выставкам. О последней ее прижизненной выставке писали: «На прекрасную Кольцову собралась вся вологодская элита. На презентации – море шампанского, ананасы, икра. Хрупкая, изящно-угловатая фигурка, на плечи накинут мех, глаза, излучающие счастье, - писала в феврале 1990 года Вера Маленькая. 

- Ирина состоялась как незаурядный, ни на кого не похожий мастер графической живописи, - пишет журналист 7 февраля 1997 года.

- Судьба отпустила ей слишком мало времени, - писала о творчестве Ирины Кольцовой в 1998 году искусствовед Любовь Соснина.

Нет уже и многих журналистов, писавших о Кольцовой. Поэтому считаю своим долгом выложить перед вами вот это все. Как ураган, как ветер пронеслась над нами Ирина, моя одноклассница, оставив после себя многое – сына, десятки, сотни работ.  И память. Пусть такую, немного странную и туманную. 

Но все же.