«Икона глянула на меня печальными глазами…»: об иконописном собрании Василия Белова вологжане поговорили с Еленой Виноградовой

В собрании Музея-квартиры Василия Белова хранится тринадцать икон , не считая современные печатные образы. Среди них – старинные иконы XVIII и XIX веков, преимущественно из Харовского района – родины писателя. Они при разных обстоятельствах попали в квартиру Белова. Найденные, приобретенные, подаренные – все старинные иконы были писателем отданы на реставрацию в мастерскую к Федышиным, с которыми он был дружен. Часть икон осталась в квартире Белова, часть была передана в храмы. В одном из интервью Геннадию Сазонову писатель рассказывает об иконах Николаевской Сохотской церкви: « Две иконы – «Тайная вечеря» и другая – мои, я отдал сюда в храм. Икона «Богоматерь» у меня над кроватью висела в моем доме в Тимонихе. Обычная Богоматерь. А икону Спасителя вот Валерий Страхов купил и сам отреставрировал и подарил нашему храму… »

Любопытна одна история обретения образа Тихвинской Божией Матери Василием Беловым, рассказанная писателем в публицистике: « Однажды в семидесятых годах в деревне Крутец я случайно забрел в сарай, заполненный сеном. Строение никому не принадлежало. Хозяин давно уехал или умер. Сено же было накошено кем-то из местных колхозников. Коняев говорит в своей статье о чудесах, связанных с Тихвинской иконой Богоматери. Можно ли назвать чудом то, что позднее случилось со мной? Около разломанного входа из-под сена торчал угол какой-то доски. Я откинул сенной пласт – и превосходно сохранившаяся икона глянула на меня печальными глазами Тихвинской Богоматери. Изображение было без клейм. Надпись внизу сохранилась весьма четко, но славянскую вязь с титлами я разобрал с большим усилием: «Образ пречистыя Богородицы мерою и подобием против самого ея чудотворного образа Одигитрии Тихвинская празд. месяца июня 26-го дня» .

Красиво было написано, золотом на светлом охристом поле, непривычным для меня стилем. Я увез икону сначала в Тимониху, позднее в Вологду и всего лишь как живопись повесил над своим рабочим столом. Помнится, работал тогда с рукописью романа “ Все впереди ” » . Позже Василий Иванович перевесил эту икону в холл.

Несколько старинных икон из собрания музея – храмовые, часть – для домашнего моления. Среди икон есть современные образы XX и начала XXI вв. Большинство историй об этих иконах собрано в книге известного оператора, фотографа и друга писателя Анатолия Заболоцкого «Живописное собрание писателя В. И. Белова», вышедшей при жизни Василия Ивановича.

Исследователь иконописи, старший научный сотрудник Вологодского музея-заповедника Елена Виноградова рассказала: « Большинство икон попало к Белову еще в 1970-е годы, когда период воинствующего атеизма уже закончился, но до восстановления храмов и массового открытия церквей было еще далеко. Это время огромного интереса к древнерусскому искусству и иконописи, время реставрации настенной живописи Софийского собора и в связи с этим пребывания в Вологде бригады ленинградских реставраторов во граве с Николаем Перцевым, время открытия в Вологде своих реставрационных мастерских и первых выставок древнерусской живописи, время, когда интеллигенция читала «Черные доски» Владимира Солоухина и религиозных философов и историков церковного искусства Флоренского и Трубецкого – в ксерокопиях в самиздате. Работавшая почти с самого начала в Вологодской реставрационной мастерской Тамара Рыбакова оценивает этот период в изучении древнерусской живописи как равноценный прорыву в космос. Творческая интеллигенция начинала познавать тогда древнерусскую живопись и восторгаться ею. Безусловно, принадлежал к этому кругу и Василий Белов »…

Василий Иванович прошел длинный жизненный пусть, на котором сменяли друг друга периоды атеизма и возвращения к вере . Многие его личные ощущения и взгляды отражены в творчестве и интервью разного времени. Например, в воспоминаниях о Василии Шукшине Белов говорит о своем представлении обращения человека к христианству: « Долог и труден наш путь к Богу после многих десятилетий марксистского атеизма! Двигаться по этому пути надо хотя бы с друзьями, но колоннами к Богу не приближаются… »

Известна история о том, как однажды Василий Белов подарил Шукшину образ Спаса Эммануила , на обратной стороне которой по черной древней доске ножом вырезал надпись « Вас. Шукшину от Вас. Белова ».

« Как-то я привез в Москву и подарил Макарычу икону начала ХVII века (может, и конца). Он жил тогда без постоянного пристанища и оставил икону на какой-то квартире. Хозяин квартиры (киношник) похвастал не своей иконой, а вологодский художник Николай Бурмагин ездил в Москву и услыхал, что Белов якобы с помощью Шукшина избавился от шедевра... Христос-Эммануил оказался в ведении одного из шукшинских «благодетелей», у которого Шукшин раз или два ночевал. Бурмагин смеялся над моей близорукостью, я обиделся на Макарыча и, наверное, высказал эту обиду в каком-то письме...

По приезде моем в столицу мы в тот же день вместе двинулись выручать икону. Это оказалось не простым делом. Икону киношник возвращать не хотел. Макарычу пришлось сунуть ему четвертной, чтобы забрать свою же икону. За хранение что ли? »

Этим киношником, как оказалось, был режиссер Александр Гордон , который в своих воспоминаниях «Не утоливший жажды» об Андрее Тарковском тоже воспроизвел историю возврата иконы Шукшину, которую он отреставрировал: « А темную икону отреставрировали, и стала она легкой, прозрачной, в нижнем первоначальном слое размылся юный Спас Эммануил, в красном хитоне, на груди жемчуга рисованные. Лицо нежное, невинное, как бы не предчувствующее будущих страданий… » Из этого источника становится известно, за что был заплачен «четвертной».

Елена Виноградова , кстати, убеждена, что восстановление церкви, реставрация и собирание икон – всё это делалось Василием Ивановичем от большой души, по зову сердца и при поддержке духовных наставников: здесь в Вологде он был близко знаком с бывшим архиепископом Вологодским и Великоустюжским Максимилианом, трижды предпринимал путешествие на Валаам и общался с архимандритом монастыря Панкратием. Он даже подумывал поселиться там навсегда.